Почему любить русскую попсу — это нормально

Почему любить русскую попсу — это нормально
Почему любить русскую попсу — это нормально
Фото: primechaniya.ru
Можно сколько угодно делать вид, что ненавидишь русскую попсу, но при словосочетании «младший лейтенант» мозг гарантированно продолжит строку: «…мальчик молодой, все хотят потанцевать с тобой». Сериал «Ранетки» из сегодняшнего дня кажется не таким уж плохо снятым, признаваться в любви к Игорю Николаеву совсем не стыдно. Магистр социологии и читательница самиздата Любовь Кирилюк пытается разобраться, какой отпечаток в нашей душе оставила ТВ-культура детства, а также выясняет причины того, почему она вновь становится популярной.

Давайте мысленно отмотаем время назад и вспомним себя в подростковом возрасте. Кто из нас не строил из себя эстета-нигилиста? Мы демонстративно морщились, заслышав «Русское радио», с отвращением переключали каналы с отечественными ситкомами и свысока смотрели на одноклассниц, страдающих по Эдварду Каллену. В наших плей-листах не было ничего легче Nightwish, мы размахивали томиком Кафки, а также сохраняли комиксы о том, что Бибер — отстой. А сейчас что? Донцова, «Песняры», Укупник, Букины, Петросян — беру всех, заверните.

Может, дело в моральной зрелости? Да, но не совсем. Конечно же, мы понимаем, что взрослые люди относятся ко многим вещам проще. То, что определяло нашу личность десять лет назад, сейчас кажется суетой сует. Когда на тебе работа на полторы ставки, квартирный вопрос и двое детей, становится не до споров на форумах по поводу того, что есть «тру», а что — «не тру». Да и будем честными, не всегда хочется после тяжёлого трудового дня тратить два часа на поиск артхауса из Норвегии или дарк-фолка из Саудовской Аравии — проще расслабиться под что-то максимально простое и незатейливое. Так было у наших родителей, так стало у нас, и вроде бы здесь нечего обсуждать: юношеский максимализм уходит, старческий маразм приходит. Однако всё намного интереснее, чем кажется на первый взгляд.

Что происходит?

Мы живём во времена, когда стираются границы между «хорошо» и «плохо». То, что вчера считалось уделом низших слоев населения, сегодня котируется у богемы. Отношение общества к какому-либо явлению может в любой момент перевернуться на сто восемьдесят градусов. Примерно это сейчас происходит и с ролью попсы (здесь и далее под этим термином мы будем подразумевать не только лёгкую музыку, но и «низкое» искусство в целом), особенно той, которая была популярна пятнадцать-двадцать лет назад. Могли ли подумать девочка-эмочка и мальчик с торбой КиШ, что однажды так ненавистная им телевизионная жвачка начнёт восприниматься как изысканное блюдо?

Нельзя сказать, что тенденция, о которой мы будем говорить, распространилась на всё население в целом. Мы в принципе не можем выделить что-то присущее всем без исключения — слишком велик плюрализм мнений. Тем не менее,

сейчас всё больше молодых людей с высшим образованием, хорошим воспитанием и большим культурным багажом от души симпатизируют вульгарному китчу. Если вы внимательно следите за трендами Рунета, то могли заметить, что позор нашего детства переживает второе рождение.

Участницы «Ранеток» воссоединяются и записывают видеоблог на YouTube, Дмитрий Маликов хайпится на мемах, а паблики-миллионники ВКонтакте постят подборки с хитами 90-х и делают смешные картинки, обыгрывающие слова из старых песен и сериалов.

Причём всё это — не инициатива отдельно взятых энтузиастов, тоскующих по былым временам, а ответ на чётко сформированный запрос публики. Мы действительно на каком-то этапе стали испытывать нездоровый интерес к телепродукции из прошлого.

Спеть наизусть «Крошка моя, я по тебе скучаю», перечислить имена второстепенных персонажей сериала «Кадетство», рассказать о своей детской влюблённости в Диму Билана — это уже не просто не стыдно, но и в какой-то степени даже почётно.

Здесь можно было бы сделать оптимистичный вывод о том, что люди наконец-то перестали строить из себя бог весть что и оставили в покое чужие вкусы, но не будем выдавать желаемое за действительное. В обществе пока не исчезло разделение на «быдло» и «элиту». Самопровозглашённый культурный истеблишмент существует до сих пор, и более того, критерии попадания в него стали гораздо жёстче.

Если пять-семь лет назад можно было выделиться из толпы, надев футболку с Iron Maiden, то сейчас необходимо закопаться в философию постмодернизма, просмотреть все киноработы Кустурицы, изучить музыкальное наследие британского андеграунда конца ХХ века — и то не факт, что не найдётся более прошаренный оппонент, который посадит тебя в лужу.

Однако всё это великолепие вполне себе сочетается с разухабистыми плясками под дискотеку нулевых. Настало время, когда позволительно смешивать всё что угодно в любых пропорциях: никто не будет инспектировать твой смартфон на предмет запрещённых в приличных кругах материалов.

Отсутствие брезгливости к лёгким жанрам не только не дискредитирует личность в глазах утончённой публики, но и наоборот — добавляет ей некую изюминку: сразу видно, что перед тобой не зануда с Достоевским под мышкой, а живой человек, который не забывает своих истоков и умеет посмеяться над собой.

Протест, смех и ностальгия

Хотя подобные оксюмороны полностью соответствуют духу нашей эпохи, не будем упускать и то, что за любым явлением стоят определённые настроения общества. Забытый богом масскульт прошлого тоже всплыл неспроста. Позволим себе выдвинуть несколько гипотез на этот счёт.

Ещё раз мысленно перенесёмся на десять лет назад и раньше — во время, когда основными поставщиками контента были радио и телевидение. Именно тогда думающая молодёжь пыталась протестовать против информационного ширпотреба посредством нетривиальной одежды и нестандартных взглядов на искусство.

Какими бы смешными ни казались металлисты, ролевики и готы сейчас, в их существовании был смысл. Они в меру своих сил боролись с замшелыми социальными установками, отстаивали своё базовое право на самовыражение и как-никак, а пытались идти против системы. Неформалы были изгоями в своих школах, ПТУ и институтах, их окружение недоумевало, как можно предпочесть рев «патлатых сатанистов» лёгким песням про любовь, чёрную косуху — розовой кофточке, а чтение книги — походу в клуб. Они действительно выглядели будто бы чуть умнее своих сверстников за счёт того, что их интересы шли дальше АК-47, стразиков и группы «Блестящие».

Сейчас многие обсуждают, почему умерли субкультуры. Ответ очевиден. В их существовании больше нет смысла, потому что сейчас полностью поменялись представления о том, что круто, а что — отстой. Если раньше большинство поклонялось колхозному гламуру, то сегодня новым идолом стала непохожесть на других. Те объекты искусства, которые когда-то были знаком отличия, окончательно ушли в мейнстрим. Теперь каждый первый слушает рок, смотрит стильный зарубежный кинематограф, читает Ремарка и одевается в рваные джинсы.

В свою очередь попса стала универсальным козлом отпущения. Её не пнул только ленивый. С помощью этого, кстати говоря, очень удобно самоутверждаться и прятать своё невежество: какие бы музыкальные отбросы ты ни слушал, всегда можно сказать, что Пугачёва с Киркоровым ещё хуже.

Подобный доморощенный снобизм уже давно перестал быть прерогативой чудаков. Его много, он топорен, твердолоб и навязчив. И, как и любая другая эпидемия, он должен был рано или поздно вызвать резко негативную реакцию и столкнуться с противоположным взглядом. Неудивительно: обычаи изменились, а бунтарский дух-то никуда не делся. Только теперь, чтобы шокировать окружающих и подчеркнуть свою непохожесть на других, достаточно включить не DSBM, а «Руки Вверх!» и Сердючку. Таким образом, с определённой точки зрения демонстративная любовь к китчу — смачный плевок в лицо общественному мнению. Конечно, эта фишка тоже рискует вылиться в новую моду, которая начнёт всех бесить по второму кругу, но это уже совсем другая история.

Вторую причину внезапно вспыхнувшего интереса к устаревшей попсе можно усмотреть в трансформации чувства юмора. Пожалуй, ни у одного из предыдущих поколений комизм не занимал настолько важную часть жизни, как у нас. Мы имеем неограниченный доступ к приколам, запас которых постоянно пополняется. Мы смотрим картинки и видео по нескольку часов в день, думаем ими, цитируем их в разговорах.

Неудивительно, что рано или поздно наступает пресыщение, и наше чувство юмора трансформируется. Если раньше нам было достаточно анекдота про Петьку и Чапаева, чтобы расхохотаться, то сейчас, чтобы нас развеселить, нужны всё более нетривиальные вещи. А что может быть уморительнее, чем бездарное творчество, которое не задумывалось как пародия на бездарное творчество?

Мы смеёмся над шутками Петросяна, потому что это настолько несмешно, что даже смешно. Мы смеёмся над ужасной актёрской игрой из молодёжного сериала нулевых и над наивными сюжетными перипетиями, над дурацкими текстами песен, сделанными на коленке клипами с жуткой графикой, убогой хореографией, которая придумывалась прямо на сцене. Мы смеёмся над корявым мелированием, эффектом «мокрых волос» и джинсами-клёш. То, что когда-то казалось нам стильным и крутым, сейчас выглядит как отборнейший трэш.

Именно поэтому кадры из «Ранеток» в конце 2015 года поставили на уши Рунет и положили начало новой эпохе мемов. Именно поэтому создатели паблика BUHAI & TANCUI собирают сотни подписчиков каждый день и успешно проводят тематические вечеринки.

Мы внезапно вспомнили, что у нас, оказывается, есть целый пласт культуры, которая два десятилетия собиралась буквально из пластилина, спичек и желудей.

Каждый момент передач, сериалов и клипов, которые показывались в нашем детстве, с высоты 2018 года выглядит максимально нелепо. И этого материала хватит ещё на сотню-другую сообществ, где мы ещё долго будем изощряться в остроумии в комментариях под скриншотом с очередным искажённым лицом.


Смех смехом, однако тоску по «золотым» временам никто не отменял. И это — третья причина, по которой шедевры девяностых и нулевых периодически скрашивают наш досуг. Ностальгия — страшная штука. Можно предположить, что ею в большей или меньшей степени болеет весь мир, но кажется, что постсоветское пространство — особенно.

По чему только не скучают наши люди! И по Сталину, и по мороженому за три копейки, и по пионерским галстукам, и по КВНу с Галустяном, и по 2007 году, но особенно — по видеофрагментам и мелодиям, которые ассоциируются с беспечным прошлым.

Чтобы убедиться в этом, найдите на YouTube любой старый клип и просмотрите комментарии. Там обязательно мелькнёт хотя бы одно причитание в духе: «Вот раньше была настоящая музыка, не то что сейчас!». Причём лестной оценки заслуживают не только голоса поколения — Юрий Шатунов, «Иванушки International», МакSим, но и самые захудалые группы одного хита. Можно поспорить, что «Лабутены», Ольгу Бузову и Егора Крида в будущем постигнет та же участь.
По необъяснимым причинам примитивные танцевальные треки, жопно-сортирные комедии и прочий медийный контент, который когда-то безумно раздражал, спустя пятнадцать лет автоматически перестаёт быть отстойным и становится милым.

Парадокс, но когда тебе перестают что-то навязывать, ты начинаешь смотреть на это иначе. И тогда приходит понимание того, что, оказывается, первый состав «ВИА Гры» исполнял вполне содержательные песни, Шура был шикарным фриком, «Счастливы вместе» — смелым сериалом с неплохим чёрным юмором, а «Ранетки» — доброй сказкой, которой так не хватает в современном мире гиперреализма.

Поиск жемчужин в навозе? Может быть. Но кто сейчас выйдет на сцену в трусах и меховой шапке и начнёт шепелявить беззубым ртом в микрофон? Кто сделает кальку американского ситкома, где главный герой ненавидит жену и детей, играет с сатаной в футбол и дарит свои ношеные носки инопланетянам, чтобы те смогли создать топливо для летающей тарелки? Кто снимет уморительную санта-барбару про школьниц, которые при поддержке физрука и историка становятся всемирно известными рок-звёздами?

Это больше не повторится, как не повторится и феномен советской мультипликации. Халтурные коммерческие проекты, созданные в допотопные времена, стали уже своего рода культурной памяткой.

И нам не за что их ненавидеть. К ним остаются лишь тёплые чувства, как к дальним родственникам из Мухосраново, которые в последний раз приезжали к нам в детстве с подарками.

С определённой точки зрения увлечение китчем можно рассматривать как блестящий пример постиронии. Никто не спорит, что телепродукция, которую мы любили сто лет назад, объективно проигрывает по качеству той же «Игре Престолов» или «Шерлоку». Её потребление изначально носит шуточный характер.

Тем не менее, когда пересматриваешь «Ранеток» и слушаешь их альбомы несколько дней подряд, может настать момент, когда ты за Аню, Лену, Женю, Наташу, Леру и двор начинаешь стрелять в упор. И здесь уже непонятно, прикалываемся мы или всерьёз ищем философию в строках «ведь мы не ангелы, живём мы на земле, дождём растаяли, как слёзы на стекле».

Идиотизм или реальный прорыв?

Итак, мы наблюдаем зарождение нового тренда. И здесь возникает закономерный вопрос: куда катится мир? Тем, кто считает, что человек должен читать классику, слушать академическую музыку и смотреть умные фильмы, кажется, что он на грани катастрофы. Современная наука думает несколько иначе.

Например, Р. Петерсон и Р. Керн, развивая идеи Бурдье, эмпирически исследовали культурный капитал американского населения в 1996 году. Если изложить результаты их трудов упрощённо, то оказалось, что однородность во вкусах наблюдается преимущественно у представителей низших и средних социальных слоев. У респондентов, которые принадлежат к высшим позициям, мнения разделились. Одни остались приверженцами консервативных взглядов на искусство, другие проявили культурную всеядность — то, о чём мы говорили в начале статьи, когда упоминали про сочетание несочетаемого. И, что самое интересное, более продвинутыми и образованными оказались отнюдь не первые, а вторые. Это довольно предсказуемо. Сами подумайте: те, кто не ставит себе искусственные рамки в пристрастиях, действительно оказываются менее подвержены стереотипам. Они не делают из своих увлечений культ и не заставляют мир вращаться вокруг них.

«А как же хороший вкус?» — спросите вы. А никак. Концепция хорошего вкуса существует в социогуманитарных науках, но даже там она не является константой. В общественном сознании — тем более. То, что в одном обществе будет считаться невежеством, в других будет восприниматься как изысканность. Даже внутри одной культуры границы хорошего вкуса обычно крайне размыты.

Для кого-то рок — это вершина искусства, для другого — это музыка, под которую жуют и чавкают. Кто-то не воспринимает ничего, кроме оперы, балета и Льва Толстого, а для кого-то подобная академичность — чистой воды безвкусица и бытовая глупость. Каждый из нас может потреблять сотни жанров и находить прелесть в любом их них. Можем ли мы упрекать человека, который смотрит, читает и слушает то, что ему искренне нравится, не ограничивая себя надуманными представлениями о том, что правильно, а что — нет?

Общество уже осознало, что задавать вопросы о семейном положении, критиковать чужую внешность и одежду, а также интересоваться материальным достатком — это крайне неэтично. Возможно, мы вскоре дозреем и до того, чтобы перестать осуждать людей за их предпочтения в искусстве.

 
По теме
Прокуратура города Севастополя проводит проверку по факту смерти малолетнего ребенка в медицинском учреждении.
В городе-герое внезапно скончался ребенок Александр Клименок Врачи оказались бессильны Фото: Алексей БУЛАТОВ В инфекционной больнице Севастополя умер четырехлетний ребёнок.
В результате проведенного комплекса оперативно-розыскных мероприятий сотрудники уголовного розыска УМВД России по г. Керчи задержали местную жительницу, подозреваемую в незаконном сбыте наркотических средств.
С начала 2024 года в Севастополе зарегистрированы 10 случаев кори. Все заболевшие не были привиты против этой болезни, сообщили в пресс-службе регионального Роспотребнадзора.
Севастопольская газета
Студия «Черное море» завоевала награды на международном конкурсе в Москве - СЦКИ Образцовая хореографическая студия «Черное море» Севастопольского центра культуры и искусств завоевала награды на Международном творческом форуме «Жизнь городов» и фестивале-конкурсе «Планета искусств» в Москве.
СЦКИ